Невестки доля тяжела.
А эта уж такой была —
Она не только не всплакнёт,
Но даже глазом не моргнет,
Пусть обижают вновь и вновь
Ее и свекор и свекровь.
Но раз, беспечно весела,
Свободно косы расплела,
И, в комнате своей одна,
Запела песенку она:
«Мой дом — тюрьма.
Печаль и тьма.
И я навек в плену,
Каким нарядом ни мани,
Что светлой молодости дни.
Когда я жизнь кляну?
Ах, птичкой стать,
Порхать, летать
С любимым средь ветвей!
Дыша весной,
В тиши лесной
Как петь отрадно ей,
Рожденья день —
Проклятый день,
Печален он для нас,
Мой грустен сон,
И в сердце — стон,
И смех навек угас».
И вдруг старуха в дверь вошла.
Певунья в страхе замерла
И, ни жива, и ни мертва,
Свекрови слушает слова:
«Удодом стань,
Невестка-дрянь!
Закрой поганый рот!
Ишь, весела!
Платок сняла,
Бесстыдная, орет!
Пусть немота
Скует уста,
Засохни, облысей!..»
Сказала, — что ж,
Стал облик схож:
Невестка перед ней
Стоит, страшна — лицо черно,
На плеши — гребешок,
И вдруг, взлетев, она в окно
Умчалась на восток.
Вот все. Спустилась ночи мгла,
Домой бедняжка не пришла —
Удодом стала. Взад-вперед,
С торчащим гребешком,
В полях блуждает, не поет,
Не просит ни о чем.
Вся в пестрых перышках она, —
Нема, растерянна, грустна,
Но если вдруг припомнит дом,
Где некогда жила,
Час, как запела пред окном
И косы расплела,
И тот, ее сгубивший миг,
Когда вошла свекровь, —
Она взлетает, стынет кровь,
И раздается крик...
Она дрожит, ее трясет,
Она кричит: "Уд-од... Уд-од!.."