Случалось ли когда-либо доныне,
Чтобы поэт над песнею писал
Заглавием цифири чудеса –
И чтоб они звучали чуть зловеще,
Чем в тысячи страниц мудрейших вещи
И за душу хватали точно клещи?!
На плечи давит камень сорока
На беспощадном пол-пути стараний,
Горы моей молитва высока,
Безропотностью шаг исканий ранит.
О, Ты, раздатчик помыслов и дум,
Ты, дерзость, самость, гений нам дарящий,
Плясунье - трепет и поэту ум:
Глаголить ворожбой ко славе вящей.
Тебе, Господь, молюсь за свежесть сил,
За этот светлый щедрый дар нетленный,
За то, что ты меня провозгласил
Поэтом, к арфе дней приговоренным.
Тебе, Господь, признателен вовек
За то, что я певец народных стонов,
Что рыцарем печалей Ты нарек...
В жестоком времени я сеятель бессонный.

26.VIII.1936

Я видел во сне: качаясь вдали
Под звон бубенцов шагал караван,
По склонам холмов, по краю земли
Под звон бубенцов шагал караван.
Я видел - она, в шитье золотом,
Под белой фатой плыла под венец,
Ей в ноги упал, взмолился:
- Постой!..
По сердцу верблюд пронес бубенец.
Растоптан вконец, навек одинок
Остался лежать в дорожной пыли...
Остался лежать... Но слышать я мог,
Как сладостный звон качался вдали

Егише Чаренц
Перевод с армянского.

Вечер был дождливым мокрый


Вечер был дождливым мокрый,
Улицы пусты - безлюдны,
Только ветер шумно , резко
Все нарушил, неуютно...

Ночь спускалась беспросветно,
Стыд и ложь давя огнями,
Что наивно рассекали,
Эту темень беззаветно.


И я шел шаги считая,
Повторяя твое имя,
Только кто то, в мокрой дали,
Рассмеялся мне спесиво.

Что мне он, я в своем сердце,
Наших чувст разрыл могилу,
Пусть мне скажут, что не правда,
Беспощадный плачь Твой.. Сыро..

Бронза, Дом-музей Е. Чаренца